Упорный труд, взаимное уважение и единая цель – вот те нити, которые теперь связывают Цзиня, нашего ребенка, мою семью, жителей моей деревни и меня.

После консультаций со старостой, рума и нима назначена благоприятная дата для ежегодной перестройки врат духов, в ходе которой будут вырезаны новые защитные фигуры мужчины и женщины с их гигантскими половыми органами, а также собаки и птицы. В ход идет дерево, выбранное рума. В обряде участвует старший мужчина из каждой семьи, и А-ба, естественно, берет с собой Цзиня. Мы, женщины, как и положено, остаемся в стороне, но голос рума доносится до нас через деревья.

– Пусть наши врата духов отгонят и заставят обойти деревню стороной все зло, – возвещает он. – Пусть наши врата духов прогонят ястреба и тигра. Пусть пресекут припадки и проказу. Злые духи, вампиры и оборотни, посмотрите, у нашего мужчины между ног железная сила, она погонит вас прочь! Боги, посмотрите, какой дородной изобразили мы женщину. Она позаботится о том, чтобы в нашей деревне в наступающем году родилось много детей. – Наконец рума обращается непосредственно к резным фигурам: – Могущественный мужчина, могущественная женщина, пусть все добро и чистота войдут в вас. Собака, укуси всех грабителей и тех, кто желает нам зла. Птица, пусть богатство придет, но не развратит нас!

Мужчины заканчивают к полудню. Мы празднуем, принося в жертву свинью, чтобы вся деревня, независимо от того, принадлежат ли люди к фракции Цытэ или к моей, могла разделить трапезу. Только на следующее утро нам, женщинам, разрешают посетить новые врата.

Но это не единственная мера безопасности. Мы с Цзинем едем в Лаобаньчжан, чтобы узнать, что предпринимают местные жители для защиты подлинности своего чая. Староста показывает нам сторожевые ворота и говорит, что, если кто-то будет уличен в продаже подделок, его урожай будут изымать в течение трех лет. И в дополнение к традиционным вратам в нашей деревне появляется электронный шлагбаум. Теперь мы сможем проверять машины – приезжающие: не привезли ли пассажиры (или водитель) «левый» чай, и отъезжающие: уж не завернули ли они в нашу упаковку что-то сомнительное. Каждый наш блин снабжен защитным лейблом, подтверждающим место происхождения и сорт.

Через два месяца весь чай переработан. Чайный мастер Сунь возвращается домой. Я нанимаю учителя Чжана, чтобы он следил за делами, пока меня не будет. Он обещает писать миссис Чан. Цзинь, его мать, Дэцзя и я должны вернуться в Гуанчжоу, чтобы мой муж снова вел дела на месте, а не на расстоянии, а я могла проверить, так ли хорош чай, который мы произвели, в моем новом магазине, который надеюсь открыть по приезде, и чтобы Дэцзя и свекровь могли поспорить, кто из них больше за меня волнуется.

По уже ставшей негласной традиции в последний день моего пребывания на горе Наньно мы с А-ма посещаем мою рощу. А-ма выбирает паразитов на материнском дереве, чтобы приготовить свои средства, и просит меня соскрести желтые нити с коры в крошечный контейнер. Закончив работу, мы бродим по роще, и я признаюсь ей в своем желании.

– Я хочу вернуться домой и родить ребенка, – говорю я. – Хочу, чтобы ты принимала роды.

Она не раздумывает ни минуты.

– Вынуждена отказаться.

– Потому что это табу? – спрашиваю я. – Ведь ты привела в этот мир Янье.

– Дело не в этом. Для меня большая честь, что ты попросила меня, но все во внешнем мире рожают детей в больницах и клиниках…

– Но я не из внешнего мира…

– Я не хочу, чтобы вы обращались в первую попавшуюся больницу. Я обсудила это с твоим мужем, и он пообещал отвезти тебя в Америку, чтобы ты рожала там.

– А как же табу не посещать другие деревни, иначе там может случиться выкидыш?

– Ты и так везде ездила, будучи беременной.

– Но мой дом тут, я хочу, чтобы ты принимала…

– Девочка, тебе нужно рожать в Америке по двум причинам. Во-первых, ты окажешься рядом с Янье. Может, в глубине души она почувствует, что у нее родился брат. А во-вторых, ты дашь своему сыну американское гражданство. Все, кто может себе это позволить, делают это. Даже я это знаю.

– Поедешь с нами?

Серебряные подвески и монетки на головном уборе А-ма звенят, когда она качает головой.

– Мне нужно остаться здесь на случай, если кто-то заболеет. А в деревне Приют Теней скоро должен появиться ребенок. Я не могу бросить роженицу на ее свекровь и прочую родню.

Позже А-ма дает мне снадобья, которые нужно взять с собой в американскую больницу на случай, если у них не окажется нужных лекарств: обезьянью мозоль, чтобы доктор натер мне спину, когда начнутся схватки, панцирь панголина, чтобы помассировать живот и помочь сокращению матки после родов, обрезки медвежьей лапы на случай сильного кровотечения и специальную травку, которую нужно положить между ног после родов, чтобы залечить мой «выход».

– Если у ребенка воспалится глаз, закапай немного грудного молока, – советует мама. – У них там есть малярия? Ты умеешь ее лечить, но на всякий случай я сделала специальную припарку для новорожденного.

Открытие нового магазина проходит великолепно. Через несколько дней возвращаются и три моих постоянных клиента. Так чудесно снова с ними увидеться. Они подшучивают по поводу моего огромного живота и спрашивают, в честь кого из них я назову своего ребенка. Это мило и забавно.

Очевидно, предродовые недели – не лучшее время для начала бизнеса, но от меня зависит так много людей. Сбор и продажа чая идут своим чередом. И вот спустя всего две недели после прощания с А-ма в нашей роще я передаю заботу о своем магазине в руки свекрови. На следующий день Цзинь, Дэцзя и я вылетаем в Калифорнию.

Через неделю, утром пятнадцатого мая по западному календарю, у меня начинаются схватки. Когда мы приезжаем в больницу Хантингтона в Пасадене, Цзинь заполняет бумаги, и меня везут в родилку. Дэцзя пообещала А-ма быть рядом, но уже через несколько минут она выходит в коридор и спорит с Цзинем, который обещал быть рядом мне.

– Если муж увидит, как рожает его жена, он может умереть! – Дэцзя визжит, словно разъяренная свиноматка. Голос моего мужа тоже доносится сквозь стены – низкий, спокойный и настойчивый.

В конце концов со мной остаются оба. Я рада их компании и поддержке, но это настолько далеко от традиций акха, что мы вместе клянемся никогда не рассказывать об этом А-ма.

Персонал больницы терпеливо относится к нам, да и кому под силу переспорить Цзиня?

– Если моя жена говорит, что ей нужно выпить горячей воды, чтобы помочь ребенку выйти, – говорит он медсестре, –